– Все-таки четвёртое правило усваивается только на практике, – рассуждала Гвенлин вслух, осматривая библиотеку форта. – Сколько ни читай книг и сколько ни рассматривай картинки в букварях – в решающий момент всё вылетает из головы. Но ты всё равно можешь прихватить отсюда парочку книг и почерпнуть из них ещё немного бесполезных знаний, – она рассмеялась. – Вот какой-то некромантский трактат, например. Не увлекаешься?
– Не-е, – помотал головой я. Мысли о некромантии вызывали у меня приступ брезгливости.
– Пятое правило легче. Я надеюсь, сегодня нам представится шанс изучить его.
Я не стал спрашивать, в чём заключается пятое правило, рассудив, что всему своё время.
За библиотекой обнаружилась ещё одна винтовая лестница. Форт раскручивался вверх по спирали, словно воронка торнадо.
– Внизу, видимо, был плац, – анализировала архитектуру форта Гвенлин. – Потом святилище, переоборудованное под библиотеку. – Теперь, по логике, будут или покои главнокомандующего, или смотровая башня. А тюрьма и подсобное помещение, наверно, вынесены наружу…
– Ты много фортов исследовала подобным образом?
– Я выросла в форте. Я знаю, как они устроены. И да, я «исследовала» больше десятка разных заброшенных фортов Скайрима, если тебя это интересует, – хмыкнула босмерка.
– Так, а вот этот коридор мне не нравится, – заявила Гвенлин, когда мы поднялись по лестнице. – А тебе?
Я присмотрелся. Коридор был пуст, в меру тёмен и…
– Там какие-то круглые штуки на полу.
– Нажимные пластины, правильно. Если ты наступишь на такую, тебя здорово стукнет вон той шипастой решёткой. Классическая для имперского форта ловушка. А ещё тут могут быть капканы. Так что идём осторожно.
Мы миновали ловушки и упёрлись в зарешеченный проход.
– Хм, – сказала Гвенлин. – Вот этот рычаг, скорее всего, должен поднимать решётку. Опусти его, но сначала послушай о пятом правиле выживания. Оно такое же простое, как и третье, и такое же важное. Приводя в действие любой механизм, стой сбоку от него на максимально возможном расстоянии. То есть, любой рычаг, кнопку, верёвку, вращающуюся колонну, дверь с шифром – всё это нужно активировать, стоя не лицом к ним, а сбоку. Чем дальше ты стоишь от механизма, тем лучше. Иногда лучшая техника – нажать и отскочить вбок. Это касается даже сундуков и дверей – лучше открывать их, стоя справа или слева, а не по центру. Тогда, если сработает ловушка, которую ты не заметил, с большой вероятностью она не причинит тебе вреда. А теперь встань слева, подальше от рычага, и опусти его.
Я выполнил команду Гвенлин и чуть не вскрикнул от неожиданности – из небольшой ниши в стене, которую я раньше не заметил, вырвалась струя пламени. Если бы я опустил рычаг, стоя лицом к нему, то оказался бы прямо на пути у огня. Я резко выдохнул.
– Как ты догадалась, что это ловушка?
– Три вещи. Первая – если решётка поднимается рычагом, то и опускаться должна рычагом, а по ту сторону решётки никакого рычага я не вижу. Второе – этот паз в стене. У него чёрные от сажи края. С тех пор, как ловушка сработала в последний раз, следы огня с пола, видимо, отчистили, но протереть от копоти стену никто не догадался. И третье – у тебя за спиной кнопка. Которая, судя по всему, и открывает эту решётку, – в голосе Гвенлин проскользнули искорки смеха.
Кнопка. Чёрт побери. Я вообще её не увидел. Хотя это и не кнопка, а ящичек в стене… причём, запертый.
– Открывать? – спросил я на всякий случай.
– Открывай, – кивнула Гвенлин. – Но замок сложный. Справишься?
– Попробую…
Я пробовал с четверть часа, и так, и эдак… Обломал больше сорока отмычек, но так и не смог открыть злополучный ящик.
– Моя очередь? – поинтересовалась Гвенлин. – За это время она уже перебрала свою сумку, получше уложив содержимое, и теперь что-то записывала в потрёпанный блокнот в кожаном переплёте.
Пожав плечами, я уступил место. Я никогда раньше не видел, как Гвенлин открывает замки, и теперь как заворожённый смотрел на неё. Она, не торопясь, проворачивала отмычку в скважине, словно дожидаясь какого-то слышного лишь ей сигнала. Лёгким движением попробовала расшатать замок – не удалось. Тогда она продолжила круговое движение отмычки, снова пошатала, снова переместила отмычку – это было похоже на какой-то мудрёный танец. И при этом она тихо мурлыкала себе что-то под нос. Я прислушался и узнал популярную в Скайриме песню «Век произвола». Гвенлин не дошла и до «Сдохни, Ульфрик, изменник лихой», когда замок поддался, и крышка ящика откинулась, открывая доступ к кнопке.
– Боги, я так никогда не научусь… – пробормотал я. – Ты даже не сломала ни одной отмычки!
– Ингвар, ты взламываешь замки несколько дней. А я несколько столетий.
– К сожалению, у меня не будет нескольких столетий, чтобы научиться, – грустно улыбнулся я.
– Мастерство приходит гораздо раньше, – утешающе сказала эльфийка, и я задумался, насколько же она старше меня на самом деле. Я-то воспринимал её как ровесницу. Может быть, она и была моей ровесницей? Я не знал, как исчисляется возраст у эльфов.
Гвенлин нажала кнопку (по всем правилам, стоя сбоку) – и тяжёлая решётка поднялась, открывая нам проход.
Первая дверь слева по коридору была приоткрыта. Гвенлин осторожно заглянула в комнату и поманила меня рукой. Я, стараясь двигаться как можно тише, подкрался поближе и тоже заглянул внутрь.
Увиденное зрелище меня шокировало. Комната была залита кровью. В центре на большом столе лежало полурасчленённое тело норда, в углу кучкой были свалены ещё несколько трупов. Повсюду валялись кости, куски плоти, а от сладковатого запаха гниения к горлу подступала тошнота. В дальнем конце комнаты стоял алхимический стол, за которым, спиной к нам, увлечённо смешивал какое-то зелье высокий маг в чёрной мантии.
– Стреляй, – подтолкнула меня локтем Гвенлин.
– Я?..
– Стреляй. Он далеко от нас. Если промажешь, я быстро добью его.
– Гвенлин, я никогда раньше…
– Стреляй! Это не сложнее, чем махать топором!
Я глубоко набрал воздуха в грудь и натянул тетиву. Пальцы дрожали.
– Целься в голову, – скомандовала Гвенлин.
В последний момент, перед тем как выпустить стрелу, я закрыл глаза.
– Чисто, – прошептала Гвенлин. – Молодец.
Я приоткрыл один глаз. Маг лежал ничком на алхимическом столе. Из капюшона мантии торчала стрела. Судя по оперению, моя – Гвенлин использовала другие.
Я зажмурился и меня тут же стошнило.
– Бедняга… – Гвенлин гладила меня по плечу. – Когда в первый раз видишь… эээ… то, с чем работают некроманты, всегда выворачивает наизнанку.
Я сидел, привалившись спиной к каменной стене форта, и меня трясло. Гвенлин протянула мне фляжку с водой, которую я несколькими глотками осушил.
– Гвенлин… – сказал я очень тихо. – Я только что убил человека. Я впервые в своей жизни убил человека…
На её лице сменилась целая вереница эмоций – от удивлённого недоверия до искреннего сочувствия.
– Правда, Ингвар? Ты что, никогда раньше?.. А как ты защищал себя?
– В Бруме не было нужды защищаться… – прохрипел я. – А бандитов на дороге достаточно как следует поколотить… В «Крысиной норе» я так и сделал – хорошенько отделал одного, остальные разбежались.
– Поэтому ты спросил, как я могу так легко убивать?
– Да…
Мы сидели рядом и молчали. В тишине было слышно, как стучат мои зубы. Из приоткрытой двери в коридор просачивался запах смерти.
– Ты правда считаешь, что этот некромант заслуживал того, чтобы ему сохранили жизнь? – наконец спросила шёпотом Гвенлин. – Чтобы он продолжал лишать жизни других и использовал их тела в своих целях?
Память услужливо нарисовала перед моим внутренним зрением обезображенные трупы. Я помотал головой, борясь с тошнотой.
– Но ведь… это даже не честный бой… – пробормотал я.
– Слушай, – Гвенлин посмотрела на меня серьёзно. – В Совнгард этот тип не попадёт. Какой к чёрту честный бой? Он бы воскресил всех этих мертвяков и натравил на тебя. Вот был бы «честный бой». А если тебе самому в Совнгард не терпится, подерись честно с кем-нибудь другим. Ненормальный маг-некромант не лучшая для этого кандидатура.
Я молчал. У меня не было сил говорить.
– Я не люблю убивать, Ингвар. И никто в Гильдии не любит. Мы же не Тёмное Братство, мы не делаем из убийства культа. Наоборот, когда идёшь на задание, основных требований всегда два: «не попадаться» и «никакой мокрухи». Просто… Ингвар, если ты хочешь пойти тем путём, который выбрал для себя, тебе придётся иногда убивать врагов. Надо уметь это делать.
Она внимательно посмотрела на меня.
– Может, не стоит двигаться дальше, Ингвар? Давай прекратим уроки. Ты уже понял, наверное, что жизнь вора и искателя приключений совсем не так прекрасна, как её рисуют в книгах… Ты вернёшься в Сиродиил, там найдётся тысяча более подходящих занятий для такого умного парня, как ты… Что скажешь?
– Нет, – произнёс я хрипло. Меня жгло нестерпимое чувство стыда за то, что я показываю свою слабость, за то, что Гвенлин приходится утешать меня как маленького ребёнка. Но я не мог принять произошедшее только что. Я сам не ожидал, что окажусь настолько не готовым к этому, но сейчас я чувствовал, всем своим телом ощущал, что убивать – против моей природы. Но и повернуть назад и отказаться от своей цели я не мог. Это разрушило бы меня окончательно.
– Вставай, – Гвенлин поднялась и протянула мне руку. – Пойдём дальше. Там выход на смотровую башню, оттуда должен быть замечательный вид.
Я ухватился за её руку и, шатаясь, встал на ноги. Гвенлин мягко увлекла меня за собой по коридору, не выпуская моей руки, словно почувствовав, что мне нужна опора. Мы вышли на полукруглую площадку перед смотровой башней, и мне в лицо ударил свежий ветер, показавшийся чем-то божественным после душного, пропитанного запахом смерти воздуха форта. Я дышал с такой жадностью, как будто только что вынырнул из-под толщи воды.
Ночь выдалась тёплой для Скайрима. В воздухе смешивались горная свежесть и пьянящий аромат разнотравья с полей. Над нами раскинулось огромное, усыпанное звёздами небо. Было тихо, спокойно и хорошо. Я почувствовал, что душащий меня спазм в горле постепенно разжимается, позволяя мыслям о жизни вытеснить мысли о смерти.
– Как ты? – шепнула Гвенлин.
Я понял, что всё ещё держу её за руку, и мне снова стало невыносимо стыдно за свою слабость. Я медленно разжал пальцы, отпуская прохладную ладонь эльфийки.
– Всё хорошо.
Смотровая башня походила на массивную корону, увенчавшую лоб старого форта. Ещё одна длинная винтовая лестница – четыре пролёта. Я еле перевёл дух, очутившись наверху. Гвенлин, оказавшаяся там раньше меня, смотрела на открывающийся сверху вид сквозь узкую щель бойницы.
– Хорошо, правда? Весь Рифт как на ладони…
Я пристроился к соседней бойнице. Вид и правда был завораживающий. Где-то внизу качались макушки елей и берёз, тонкой лентой змеилась дорога – а над дремлющим лесом сверкали крупные, яркие звезды. Казалось, что они совсем близко.
– Ты был в Вайтране, Ингвар?
– Нет. Я приехал в Фолкрит и оттуда сразу отправился в Рифтен.
– Над Вайтраном ночью северное сияние. Это так красиво, что мне всегда хочется поделиться этим зрелищем с кем-нибудь, кажется, что я не имею права смотреть на это великолепие одна…
– Щедрый вор? Это хорошо, – улыбнулся я.
– Вор и должен быть щедрым, – без тени улыбки ответила Гвенлин. – Если ты не привык делиться, то ты не настоящий вор. Так, мелкий хапуга. Чем больше отдаёшь, тем больше получаешь. Банальнейшая истина, но это правда.
– Ты всё-таки добрый вор, Гвенлин. Что бы ты ни говорила.
– Ингвар, отлепи ты уже от людей ярлыки. «Добрый-злой»… Так бывает только в сказках. Или в раннем детстве. Знаешь, когда я была ещё малышкой, и мне доставалась вкусная булка, я обязательно бежала к лучнику по имени Фралав, которого считала своим другом, чтобы отломить ему кусочек. Он гладил меня по голове и говорил: «Ты хорошая девочка, Гвенлин». А встреть он меня сейчас, что бы он сказал?
– Сказал бы: «Ты хорошая девочка, Гвенлин». Ведь это так. Ничего не изменилось.